Без чувств

На втором этаже литературного кафе «Безухов» работает выставка «Анестезия».

Пространство второго этажа, само по себе не совсем обычное, сейчас стало и вовсе безумным. Под потолком зависли стулья, из пола пробивается молодая травка, на дверцах шкафа - фотовернисаж. Публика бродит в лабиринте странных объектов, органично вросших в руинированный кинозал. Это и есть «Анестезия». Проект организован Галиной Филимоновой (фонд деятелей культуры «Дать Понять»), а нижегородцы уже знают: где Филимонова, там качество. С гарантией.

Летающие стулья и парящий под потолком скелет лодки – сигнал отмены верха и низа. Валторнист, пускающий пузыри, – вспыхивающая надпись «Сменить кислородную подушку». Черное на белом и белое на черном, нерастущая трава и кости, странно трансформирующиеся в клеть: Джимми, ты уже здесь? На этой выставке есть все: типичный постмодерн (правда, уже не модный, но нам-то что) и светящиеся в точках разрыва железные нервы – берегись, публика!

Художники, как известно, припадают к Кастальскому ключу. В свою очередь искусство, безусловно, опьяняет зрителя. Но тут тоже не все так просто! Вот, например, если выпить полстакана вина - восприятие обострится. Прибавим еще полстакана – и восприятие обостряется до такой степени, что воспринимаются некие несуществующие явления (или, говоря проще, «начинает казаться»). Иные отважные восприниматели говорят, что если выпить вина целую бутылку – все ощущения, наоборот, притупляются. Происходит анестезия чувств, своего рода шок.

Физиологически шок – защитная реакция на переизбыток информации любого рода. Новые произведения двух с лишним десятков нижегородских художников собрались под сводами «Безухова», так что изголодавшиеся эстеты, бросившиеся в «Безухов» воспринимать искусство в столь безмерно-искреннем количестве, к концу второго зала поймут, что они полны оным искусством до краев. Их чувства как бы отомрут на некоторое время от переизбытка впечатлений.

Чуть в иной плоскости склонна трактовать «Анестезию» поэтесса Елена Крюкова. Жизнь – это боль (первая из четырех алмазных истин: жизнь - страдание). Художник, соответственно, - добрый доктор с холстом-бинтом и краской-бальзамом наперевес, вскрывающий кистью-скальпелем галлюциногенные нарывы и отсекающий омертвевшие наросты, то есть высвобождающий, возвращающий к жизни. Тут, впрочем, куратор напоминает, что художник – тоже человек, хотя и анестезиолог по призванию, и потому, если что, его нужно понять и принять.

Перепечатка материалов - только с согласия Галины Филимоновой при соблюдении авторских прав.
Ссылка на источник обязательна.