Как черт из табакерки...

Жомини и Ветошкино – эти два определения странным образом соединяются в разговорной речи, хотя официальные названия: «Баронский хутор» и «Усадьба Пашкова», - но к ним еще надо привыкнуть. В конце мая 2008 года в рамках проекта «Уходящая натура», осуществляемого Нижегородским региональным общественным фондом деятелей культуры "Дать Понять", прошла первая экспедиция в область – как раз в Гагинский район. Обе усадьбы должны стать частью новых туристических маршрутов, а, по большому счёту, частью размышлений о жизни.

Мы ехали туда на автобусе чуть больше двух часов. Оказалось, любознательные добираются в Ветошкино в выходные дни и самостоятельно, на машинах, благо место для безопасной парковки организовано. Уже сама дорога дарит горожанину ощущение свободы – пробки заканчиваются после Ветчака в Кстовском районе, дальше – тишь да благодать.

Только не мчитесь, умоляю, такая поездка предполагает переключение из привычного ритма, в первую очередь. На скорости многое можно не заметить, а заметить важно. Например, на повороте мое внимание привлекла стайка каких-то воробьёв на обочине, а когда осторожный водитель притормозил, оказалось, утка переводила через дорогу выводок серо-коричневых деток…

Да и сама речка Пьяна то мелькнёт среди деревьев, то запетляет по широкому полю, маня каким-то вневременным обаянием. Легко представить, что вот эти же пейзажи видели люди и в прошлом, позапрошлом веках, а триста лет назад здесь стояли дремучие леса… И ты проскакиваешь сквозь всё это, но оно не кончается, и пространство обволакивает бесконечной разнообразной красотой, приравнивая созерцание к медитации.

Поворот на Ветошкино появляется, как чёрт из табакерки, хотя большинство не видело этих табакерок нигде, кроме как в кино. Выход из созерцания в ожидание тоже происходит, как в кино. На экране - деревня с домиками и сооружениями, хозяйственное назначение которых можно угадывать по отдельным деталям и фрагментам. А вот краснокирпичную водонапорную башню понимаешь без подсказок, и она кажется почти прекрасной, несмотря на приземистость и заметный наклон. Вот горелый дом и белая церковь. Спрыгиваешь в мокрую траву – и начинается совсем другая реальность. Птицы поют во всю глотку. Жуки летают, лопухи поражают какой-то тропической мощью. Сосны отделяют деревню от усадебного комплекса, а по дороге чапают трое местных, выражаясь политкорректно, в рабочих одеждах.

Барская усадьба обнесена оградкой, как палисадник, но парадные ворота призваны настроить на праздничный лад. Этот лад задан сравнительно недавно, когда усадебный комплекс XIX века был передан целиком в одни руки - НПО "Синь России". Компания восстановила Зимний дворец усадьбы и вычистила почти двадцать гектаров парка, подготовила территорию к массовым посещениям, которые, несомненно, обеспечит этот новый туристический маршрут.

Действительно, туристу сразу должно быть понятно, как здесь хорошо. Однако романтически вздыхать на руинах загородной виллы в английском стиле готовы не многие, поэтому гостей потчуют байками из барской жизни. Описывают великолепие и богатство дворца Пашкова, указывая на краснокирпичные стены с пустыми глазницами окон – всё, что уцелело после пожара тринадцатилетней давности. Следы этих историй, рассказанных экскурсоводами можно найти во многих журналистских публикациях. Про белую, дубовую и розовую гостиные. Про нечто (одни говорят про потолок, другие – панно), сложенное из стекла так, что создавалась иллюзия живого аквариума. Про клады, которые искали, и надеются найти. Пропавшую библиотеку, картины, перешедшие в Нижегородский художественный музей. Двухэтажный дом экономки – с пятью комнатами. Его объём, который мысленно можно выстроить между несколькими фрагментами уцелевших фасадов, сравним с современным коттеджем где-нибудь в Приозёрном. Винный погреб с волшебными напитками. Букетную посадку деревьев в ландшафтном парке. Брусчатку из красного кирпича, пропитанную неведомым раствором так, что свою крепость и эстетические достоинства покрытие не утратило до наших дней, несмотря на то, что в период квартирования во дворце сельскохозяйственного техникума, по брусчатке ездили на тракторе – в учебных целях.

Правда, тракторы упоминаются в рассказах и о церкви Иоанна Предтечи. Храм выстроил старший Василий Пашков еще в двадцатые годы XIX века, и этот памятник русского классицизма был первой каменной постройкой усадьбы. Однако ничто не помешало устроить в нём зернохранилище: тракторы въезжали в храм без оглядки.

Подобные советские безобразия крепко вплетены в историю усадьбы. Но, понятное дело, сейчас туриста пафосом разоблачения и покаяния не заманишь. Наши предшественники могли писать в газетах про моральное разложение графьёв, представляя их причуды как патологию, извращения, которых советским людям, живущим в едином строю, всё-таки не хватало, но в газетах об этом никто не признался бы. Восторгаться красотой можно было только с оговоркой про страдания крестьян, на горбу которых и создавалась вся эта барская роскошь. Поэтому, подозреваю, те, кто в середине 90-х дограбил дворец Пашкова, сняв обшивку со стен и резные детали, не мучались угрызениями совести. Они всё очень ловко организовали: ценное изъяли, следы замели огнём…

Нам экскурсовод про поджог не рассказывала, напустив туману про пыль веков, ведущую к таинственному самовозгоранию крыши. Но вот местный житель, встреченный в парке, и известный исследователь Игорь Петров других версий, кроме поджога, не допускают.

Но пожар – это горькая нота в праздничной симфонии, начатой у кованых ворот. Возможно, со временем местный Юлиан Семёнов найдёт дубовую комнату, как однажды нашли янтарную… Пока же историю приятнее подавать в мистической упаковке.

Всё вокруг так и балансирует на грани реальности и фантастики. Невозможно осознать, что дубу 500 лет. Каменному обрамлению клумбы с маленькими розами – 150. Двенадцать мраморных старцев на террасе, наверное, были античными богами. Сам сгоревший дворец состоял из множества лабиринтов – комнат с каминами и арочных проходов, даже каретный выезд прятался внутри дома…

Не знаю, как выглядят масонские знаки, но, говорят, их там немало сохранилось в декоре. А у Зимнего дворца масонская символика в обновлённом виде выставлена по бокам портала главного входа.

Так вот, современные люди, в большинстве своём бесчувственны к подлинным ценностям культуры. Но есть потребность отвлечься от повседневности. Не очень утомительно, но так, чтобы волновало.

То же Ветошкино: на русской земле вам кусочек Европы. Забегая вперед, скажу – и на Баронском хуторе – тоже!

Воображение распаляют большие грибы, как бы случайно рассаженные на лужайках так, что туристам и охранникам их одинаково хорошо видно. У «Жомини» - лягушки и прочий милый садово-парковый ширпотреб. В подземелье, где, якобы, сидели в наказанье провинившиеся слуги Пашковых, торчит реалистично выполненный манекен в виде особы лёгкого поведения, но весьма нелёгкой профессии.

А в винных погребах с арочными сводами намерены создать гостиничные номера для гостей усадьбы. Судя по рекламе, иногда (наверное, когда приезжают депутаты ОЗС или крупные чиновники), возле дома Жомини стреляет пушка, стоящая на деревянных колёсах. А «у Пашкова» ряженые поют песни и еще как-то веселят…

Мне же кажется, что правильнее было бы усилить мистику бегающими по парку – обязательно в отдалении! – девушками в нарядах пушкинской поры. Или чтобы внезапно из дворцовых руин выходил некто в «аглицком платье» и спрашивал по-английски: «Не правда ли сегодня прекрасная погода?». И тут же прятался опять, пока турист в испуге оборачивался по сторонам в поиске переводчика…

Хотя, мало ли кому что там кажется. Усадьбы имеют владельца. Владелец – средства и желание вернуть их к жизни. К новой жизни. Трудно даже представить, что дом барона Жомини, сфотографированный Игорем Владимировичем Петровым в начале 90-х, лишь в общих чертах напоминает сегодняшний отреставрированный свежий особняк баронского хутора. К нему ведёт хорошая дорога, вдоль которой выстраивается тематическая деревня с вывесками «Дом ткачихи», «Шинок», «Дом пасечника», «Рыбака», «Травницы»... Над оврагами в парке вокруг усадьбы висят подвесные мостики. Мокрые, покрытые зелёным мхом стволы, активная молодая поросль, и лучи света откуда-то сверху, создают картину какой-то таиландско-вьетнамской действительности. А на сухих спиленных стволах сооружено «Дворянской гнездо» - на 5-метровой высоте дощатая халупка напоминает самодельные домики японских крестьян, живущих на далеких от цивилизации островах, или избушку, которую велено соорудить плотнику для барчонка. Каждый приезжий «барчонок», чей вес не превышает медицинский норматив, может подняться по веревочной лестнице в этот домик.

И все эти манки для туристов – тоже чёртики из табакерки, призванные взбодрить, чтобы мы не расслабились, чтобы помнили - мы здесь и сейчас.

Но неслучайно проект, который и позволил нам увидеть две усадьбы, называется «Уходящая натура». Способен ли современный человек почувствовать ту гармонию, в которой созданы и существовали эти дома, аллеи, партеры, газоны и беседки? Может ли у нас старинный жилой дом быть столь же привлекательным, как аттракцион? Сумеют ли художники, участвующие в проекте, передать истинную прелесть этих мест, - без обращения к пиару, маркетингу, знанию запросов и вкусов широкой аудитории?..

Проект "Уходящая натура" фонда "Дать Понять" стал лауреатом конкурса "Культурные инициативы и журналистика", который организовывает и проводит Автономная некоммерческая организация «Единство журналистики и культуры».

Марина Игнатушко

Материал опубликован в газете "Полезная площадь" от 04 июня 2008 года

Как поддержать проект?

Перепечатка материалов - только с согласия Галины Филимоновой при соблюдении авторских прав.
Ссылка на источник обязательна.