Искусства как архетип  

В бывшем кинотеатре Маяковского открылся мультимедийный проект «Архетип».

Его представляют нижегородский региональный общественный фонд деятелей культуры «Дать Понять» и литкафе «Безухов».

В рамках проекта уже состоялось (и еще состоится) немало событий, так или иначе соответствующих понятию архетипа: выставка живописи Владимра Фуфачева в сопровождении поэтических текстов Елены Крюковой, показ фильмов «странного» режиссера Владимира Кобрина, презентация кросскультурного проекта «Нижний Новгород – Линц». Впереди – творческий вечер петербургской группы художников «Митьки», которые в настоящие дни работают на пленере Нижегородской области.

Работы уникального художника и радикального экспериментатора Владимира Кобрина (1942 – 1999) демонстрировались в «Буфете». Эти и многие другие кобринские киноленты не находили признания на родине режиссера по причине авангардизма. Впрочем, это же самое обеспечило Кобрину славу в мировом и независимом европейском кинематографе. Он мастерски соединял кино, видео и компьютерную анимацию, буквально лепил фактуру из подручных материалов, изобретая каждый кадр. Сегодня фильмы Кобрина по-прежнему мало известны широкому зрителю.

Формально Владимир Кобрин числился по ведомству научно-популярного кино. Его первые фильмы назывались соответствующе: «Явление радиоактивности», «Механическая обработка полупроводниковых материалов», «Физические основы квантовой теории», «Особенности кинетики биологических процессов». Однако менее всего эти фильмы иллюстрировали мир науки и техники. Они вообще ничего не иллюстрировали, а были самодостаточной реальностью – той самой, которая за пару десятилетий до того будоражила воображение ученых-естественников: биофизиков, генетиков…

Говорят, Владимир Кобрин терпеть не мог, когда к нему обращались с просьбой пересказать или пояснить его фильмы. Сам он называл кино, которым занимался последние десять лет жизни, "психоделическим кукольным действом, персонажи которого – живые и неживые – ведут себя по законам некоего космического театра". И еще: "Свою задачу я вижу в том, чтобы протереть зеркало, в которое смотрится человек и человечество в целом, показать, что этот мир, этот "спектакль" без Бога, то есть без той точки, куда сходятся все наши кукольные нити, бессмыслен и не достоин симпатии". Кстати, ряд крупнейших ученых-естественников, следуя по пути познания, пришел к неопровержимой уверенности в существовании Бога.

Три фильма, показанные в «Буфете», последовательно вскрывали проблемы времени и памяти (глубина), бытия (точка отсчета) и общения с себе подобными (плоскость пространства), образуя модель мира, мандалу – круг с точкой посередине.

В «Present continius» тлеющие обломки материи концептуально мелькают под свистящий перестук колес поезда, сокрушительно мчащегося не иначе как через материю живого триединого времени. Люди, стремительно поедающие некую пищу и пожирающие глазами телевизор, являли собою «Групповой портрет в натюрморте» (natur morte – конечно же, неслучайное совпадение). В том же фильме про натюр морт – ох уж эта непобедимая энтропия – человек вернулся домой через весенне-утреннее окно. Но окно оказалось телевизором, а справка об оживлении так и не дождалась подписи телопроизводителя, и вот возвратившийся медленно сползает куда-то вниз, скользя пальцами по внутренности телеэкрана. Кстати, действо происходило под симфонию-фантазию Андрея Петрова «Мастер и Маргарита». Третий фильм, «Абсолютно из ничего», основывался на документальных размышлениях некоего Семен Семеныча из Ростова-на-Дону, контактировавшего с инопланетным разумом и неслучайно видевшего на Луне свой портрет.

Тем не менее, «разбитые тарелки приносят счастья больше, чем летающие». Зачем художнику было нужно упорно мелькать своим параноидально-издевательским артом и лепить научно-фантастические мистификации? Наверное, так он решал бытийственные вопросы… и других подталкивал к ответам. Или с помощью кодов он искал себе подобных? Как гласит последняя фраза фильма «Из ничего», «Братьев по разуму надо искать не в космосе, а на земле. Пока есть время».

Базовый элемент живописи нижегородского художника Владимира Фуфачева – петроглиф (петроглифы – высеченные на скалах изображения, относящиеся к доисторическому периоду). Колесницы и мандалы, люди и планеты, маски и шествия воплощены в богатейшей палитре природных цветов. Ощущение магии и тайны, идущее от древних наскальных изображений, в полной мере присутствует на картинах, но язык художника неправильно было бы называть «древним»: он вне времени. Архетипичен.

Наверняка многие нижегородцы хорошо знакомы с живописью Фуфачева. Но у настоящей экспозиции есть очень важная особенность. Древнее «время» художника вписано в уникальное «пространство», оказавшееся вне времени и на перепутье стилей. Ободранные каменные стены бывшего советского кинотеатра взмывают вверх на много метров; рифленые волюты с капителями под сталинский ампир мистифицируют посетителя, ощущающего себя вроде бы уже не в руинах советской эпохи, но в зале замка, знавшего королевский блеск и величие. Тут глаза невольно взмывают к потолку… а потолок-то словно бы утыкан гвоздями, и это вызывает уже какие-то библейские ассоциации. Весь пространственный объем бывшего кинозал заполнен мягкими полотнищами флизелина: именно на эту ткань исследователи «снимают» петроглифы, и на этих полотнищах тоже отпечаталось что-то такое, древнее. Кстати, снова мистификация: эти эстампажи сняты с… асфальта! У посетителей выставки есть три варианта маршрута: аккуратно обойти зал по периметру, побродить сквозь колышущийся лабиринт… или пройти призрачной анфиладой к разбитым створкам фальш-дверей, к мощному снопу света… к «Богоматери».

Перепечатка материалов - только с согласия Галины Филимоновой при соблюдении авторских прав.
Ссылка на источник обязательна.