30 марта 2018 года

«Мастер каменных дел» Дзержинска из Арзамасского уезда

К 110-летию архитектора Алексея Федоровича Кусакина

30 марта 2018 года исполняется 110 лет со дня рождения Алексея Федоровича Кусакина – архитектора, который спроектировал и построил город Дзержинск, изобрел штукатурный аппарат для известково-алебастрового раствора, сушильный аппарат «пневмо-электросушилка» и внес восемь рациональных предложений, внедренных в производство. Заслуги Алексея Кусакина отмечены премией Совета министров СССР за разработку проекта генерального плана и строительства города Дзержинска Нижегородской области, а также званиями «Заслуженный архитектор РСФСР» и «Почетный гражданин города Дзержинска Нижегородской области».

Фрагмент памятника градостроительства и архитектуры регионального значения – ансамбля жилых домов с курдонером (архитектор А.Ф.Кусакин, 1951 год, г. Дзержинск, ул. Чкалова), фото Дмитрия Соколова.

В преддверии этой памятной даты проект «Белые пятна карты «мест памяти» Нижегородской области» вышел на связь с хранительницей его автобиографии Алиной Романовной Халецкой, чтобы узнать, как Алексей Федорович стал архитектором, кто задал ему этот вектор развития, каковы были мотивы выбора именно этой профессии и где на территории Нижегородской области находятся его «места памяти».

Рассказывает Алина Халецкая:

«Алексей Федорович прожил долгую жизнь – 89 лет, но детей у них с женой не было – только племянники. Мой муж приходится ему внучатым племянником. Я сама застала его в живых за несколько месяцев до его смерти, но именно в нашей семье сохранилась его автобиография, написанная на 80 листах. Читать её очень интересно, т.к. очевидно, что у него был и писательский талант тоже. Да и рисовать он любил (к слову, его работы хранятся в фондах Дзержинского краеведческого музея).

Рисунок А.Ф.Кусакина. Фото предоставлено Алиной Халецкой.

Начну с его рождения и родословной, т.к. Алексей Кусакин считал, что «в наше время следует принять за правило – оставлять для потомков памятки в виде записей родословной, как это принято в цивилизованном мире».

Алексей Федорович Кусакин родился 30 марта 1908 года в селе Шадрино Вадского района Нижегородской области (ранее – Арзамасский уезд Нижегородской губернии) в многодетной крестьянской семье.

Вот как он описывает свою семью: «В моём генеалогическом древе переплелись две ветви: один прадедушка был крепостным у помещика – генерала Ермолова и числился портным, прабабушка – крепостная дальнеконстантиновского помещика Анненкова. Ермолов выиграл её в карты у Анненкова и выдал замуж за своего крепостного Бориса Кусакина. Среди моих предков хлебороб и мастер бондарного дела. Семья наша состояла из деда, бабушки и прабабушки, отец с матерью и нас, семеро, четыре брата и три сестры. Семейная цифра 10. Одних она удивляет, а для нас, отец говорил – в самый раз. Редко, но собирались все мы за семейным столом, людно, красиво, так интересно. Трудно передать эту радость – это надо почувствовать.

Портрет А.Ф.Кусакина. Фото предоставлено Алиной Халецкой.

Детские годы прошли в деревне – скотный двор, хлебопашество и бондарное дело стали моей первой школой. Здесь познал многие стороны трудного бытия крестьянской жизни и получил крепкую физическую закалку. По субботам меня мыли в той самой бане по-чёрному, в которой я родился. По воскресеньям и праздничным дням тащили меня в церковь. Я любил праздничные дни за домашние пироги с картошкой. Дед мой был человек строгий и требовательный, с четырёх лет он брал меня на пашню. Помню, как первый раз посадил меня на лошадь, я сильно оробел и очень крепко держался за холку. Обожал своих домашних четвероногих друзей, без конца был готов возиться с ягнятами, поросятами и с любовью ухаживал за лошадью.

Я оказался четвёртым ребенком в семье (но первым мальчиком), после меня родилось ещё трое мальчиков. Мне почему-то присвоили фамилию деда – Кусакин, а отец носил уличную фамилию Борисов. С двух лет я был отдан на воспитание деду Ивану Борисовичу Кусакину. Его и называл отцом, бабушку – матерью, а прабабушку – старой мамой».

Но почему Алексей рос не вместе с родителями?

На это обстоятельство в жизни Алексей Федорович в своей автобиографии отвечает так: «В 1910 году в Шадрино случился пожар. Сгорела часть Шадринского Курмыша, пожар уничтожил и дом деда вместе с хозяйственными постройками и садом. Нас малышей (на то время детей было четверо – три старших сестры и я двухгодовалый) определили на нашей же улице у вдовы тети Даши, которая жила с десятилетним сыном Андреем, больным туберкулёзом костей. Хозяйка была очень любезна и гостеприимна. Она поставила на стол объёмистый чугун с горячей разваристой картошкой, положила каждому по небольшому ломтику ржаного хлеба, блюдо с репчатым луком и кастрюлю с квасом. Бледный свет керосиновой лампы, о которую остервенело бились серые мошки, не мог нас отвлечь от коллективного аппетитного ужина. Картошка так сильно обжигала наши детские пальцы, а мы продолжали разламывать её на части, дули и чистили, глотая, обжигаясь, запивая квасом. Как было вкусно!

Дед с отцом принялись строить новый дом с помощью односельчан по старому русскому обычаю, называемому «помочь». Жизнь в семье пошла серая, однообразная, такая же, как и до пожара, правда стали больше работать в сельском хозяйстве, брали землю в аренду, но она была истощена, мало-плодородная – с трудом сводили концы с концами, бондарное дело тоже стало малодоходным. В доме стали ощущаться большие денежные трудности, и отец принимает решение переехать в Нижний Новгород».

Старшего сына Алексея в возрасте трёх лет оставляют с бабушкой и дедушкой, а с младшим братом Иваном (только что родившимся) и тремя дочерьми уезжают. Далее на нескольких листах автобиографии Алексей Федорович с любовью описывает природу родного села, что расположилось на расстоянии 4 км к югу от впадения реки Кевсы в Пьяну: «Люблю бывать в Шадрино! Это такое счастье, где старость и молодость встречаются запросто и без стеснения!». Далее он рассказывает, как отмечался на селе престольный праздник Ильин день, подробно описывает все улицы Шадрино и близлежащие деревни, тщательно раскрывает все этапы и секреты бондарного производства.

«Слово «бондарь» я произносил очень гордо, меня радовала и привлекала обстановка в мастерской, я там чувствовал себя наследником создателей изделий из древесины!», – пишет Алексей Федорович. Также Алексей Фёдорович дает гидрологическую характеристику реки Кевсы и описывает случай с карстовым провалом и обращает внимание на «курганистое» образование, которое для него навсегда осталось загадкой. А именно: «Что касается сохранившихся надземных образований в виде курганов, то здесь можно допустить двоякую гипотезу. В далёком прошлом плато поймы речки было на отметке вершины курганов, и карстовые процессы понизили пойму до современного уровня, а курганистые холмы не попали в зону карстовых провалов, с одной стороны, или курганы – это творение рук человеческих времён монгольского владычества?».

Ещё одна интересная историческая зарисовка из его автобиографии: «По соседству с землями крестьян было поместье, принадлежащее Алексею Борисовичу Нейдгардту. Он владел лучшими землями и лесными угодьями округа. В нашем селе ребятишки встречали проезжающих через деревню. Как только услышат звон колокольчика и бубенцов, тут же бросали любимые игры и бежали наперегонки к воротам Теребиловской околицы. Под звон бубенцов и дробный перестук копыт проносилась барская тройка. В облаке пыли прогремит запряжённая карета, изготовленная казанскими каретниками, с молодецким посвистом кучера, извещая всю деревню: «Эй, поберегись, народ, барин едет!». От Селищенского поля из-за угла дома вихрем вырывалась тройка и разом замирала у ворот околицы с догнавшим её облаком пыли. Лошади в пристяжке как бы кувыркались, шли размеренным галопом. Коренная лошадь с высоко-задранной головой – точно парила в воздухе, копыта чуть касались земли. Звон бубенцов, пережевывание металлических удил пристяжными, образующаяся пенистая масса, с фырканьем выплёвывающаяся лошадьми в стороны – всё это производило на ребят яркое впечатление. Но самое главное – ожидание подарков за открывание ворот. Это были конфеты или денежная мелочь».

Так что же так повлияло на мировоззрение Алексея? И кто пробудил в маленьком мальчике интерес к прекрасному? Обратимся к автобиографии:

«Деду приходилось часто ездить в города (Арзамас, Богородск, Вад) на ярмарки с бондарными изделиями. Вернувшись как-то раз из Арзамаса, он мне рассказал, что на него произвели впечатления большие здания и сооружения, а особенно большое количество церквей. Кафедральный собор удивил своим величием. Он говорил, что в его душе всё дрогнуло от величия и красоты, гармонии наружной архитектуры и внутреннего убранства, включая иконостас и настенные росписи. Этот рассказ для меня, наверное, и стал первым незабываемым эстетическим откровением и началом моей профессии».

Оказывается, рассказы бабушки также мысленно подталкивали юного Алёшу к профессиональному выбору. Читаем далее: «Как-то в зимний вечер сижу дома на полатях, а бабушка и прабабушка и несколько соседок пряли пряжу в полутёмной избе, освещённой неровным, неярким светом керосиновой лампы. Тихонько рассказывают друг другу разные истории о том, как братья Разноглазовы (наши родственники) слыли лучшими мастерами каменных дел, уходили на заработки в Екатеринбург, Москву и др. города России. Все эти рассказы очень волновали и вдохновляли меня. Я слушал их с большим наслаждением. Думалось мне, что я вырасту и мне суждено быть мастером каменных дел. Вслед за рассказами женщины под жужжание веретён начинали петь заунылые песни о белых пушистых снегах, о девичьей тоске и о лучинушке, жалуясь, что неясно горит лучина. Под грустные слова песни я тихонько засыпал. И мне часто грезилось во сне, что я строил целые города, заводы, железные дороги».

Фрагмент памятника градостроительства и архитектуры регионального значения – ансамбля жилых домов с курдонером (архитектор А.Ф.Кусакин, 1951 год, г. Дзержинск, ул. Чкалова), фото Дмитрия Соколова.

Но в выборе будущей профессии Алексея определённую роль сыграла ещё одна женщина. Это сельская учительница: «В моей памяти сохранился её обаятельный образ, женщина 25 – 30 лет, среднего роста, незаурядной красоты, стройная фигура. Она была человеком большой души с энциклопедическими знаниями. В сельской школе я начал заниматься рисунком. Учительница говорила, «мы все в жизни маленькие художники, но вместе с тем большие ленивцы». Осознал я это значительно позже, правда, всё-таки, карандаш и кисточку время от времени брал в руки. Учительница привила мне любовь к учебе, трудолюбию и любовь к рисунку. Это напутствие у меня сохранилось в сознании и по сей день. А если говорить откровенно, то я сел за мольберт лет двадцати. Любовь к архитектурным сооружениям и рисунку появилась еще в начальной школе, а с переездом в 1920 году в Нижний Новгород она стала усиливаться. Родители в то время жили на ул. Ошарской с юго-восточной стороны Петропавловского кладбища в небольшом домике городского сторожа. Этот одноквартирный дом купил мой отец в 1910 году у лесоторговца Заботина. Определили меня в среднюю школу им. Бакунина на ул. Варварской».

Далее Алексей Федорович пишет о том, какое впечатление на него произвел Нижний Новгород своим местоположением и красотою зданий, а также говорит о роли школьного учителя истории в увлечении им архитектурой: «Я с удовольствием вспоминаю об этой во всех отношениях светлой личности: прекрасно образованный, с добрым сердцем, всегда очень доступный человек. Мне казалось, что только он и ему подобные могут разбудить дремлющие в каждом из нас начало. С какой силой убеждения он умел тронуть слушателей и перенести их в мир того времени, о котором рассказывал! Учитель меня окончательно склонил к чтению литературы в области истории, искусства и архитектуры. Я стал с интересом и более целенаправленно просматривать и читать книги этого профиля и особенно меня интересовала архитектура Греции, Рима, эпохи Возрождения и творения русских зодчих. Считаю, что этот период времени для меня был началом утверждения моего призвания стать архитектором. С этого времени в учебе для меня рисунок, черчение и история архитектуры шли на равных с точными науками. Все свободное время я стал посвящать рисунку и изучению русского классического зодчества».

Удивительным лично для меня оказался факт того, где была расположена его «художественная студия»: «Иногда заходил на Петропавловское кладбище рисовать, старался передать тишину и грусть летнего вечера в упрощенных линиях. Поначалу было страшно. Узкие извилистые тропинки, идущие к склепам и мавзолеям, молодые заросли, поверх которых была вьющаяся зелень, создавали как бы зелёный свод. Такие заросли, надгробные памятники и полуоткрытые склепы с обнаженными скелетами создавали угнетающее впечатление и раздумье о кощунственном отношении к предкам. Помню, как долго и упорно, по несколько часов писал акварелью этюды надгробных памятников в окружении таёжного леса. Но рисунки были нехорошие, робкие. Для меня это место было моей студией, где я учился рисунку у природы».

После окончания школы Алексей Кусакин временно работал в городе (от рабочего и грузчика до техника на стройке), учился на заочных курсах чертёжников-конструкторов при Ленинградском институте гражданского строительства профессора Иорданского, работал под руководством Ченека Франсовича Букса – чеха по национальности, который раскрывал перед молодым человеком все секреты строительного мастерства. В 1928 году он уехал в Баку, куда переманил его двоюродный брат большими заработками на стройках нефтяных вышек и резервуарах для хранения нефти. Спустя два года он перешел на строительство электростанции им. Красина сменным инженером и одновременно учился на рабфаке при Бакинском институте. В 1933 году Кусакин переехал учиться в Московский архитектурный институт. По его окончании с красным дипломом он был распределен в Магнитогорск, в котором велось крупное промышленное и жилищное строительство. Через шесть лет успешной работы по распоряжению Наркомстроя Алексей Кусакин был переведен в Москву на работу в Главстройпроект старшим архитектором в отдел экспертизы проектов – жилых и культурно-бытовых зданий. А в 1940 году он был направлен в город Дзержинск на должность главного архитектора. Что интересно, ведь даже дни рождения у Алексея Федоровича и города Дзержинска пришлись на один день – 30 марта!

Фрагмент памятника градостроительства и архитектуры регионального значения – ансамбля жилых домов с курдонером (архитекторы А.Ф.Кусакин, Д.Н.Симонов, А.Хряков, 1951 год, г. Дзержинск, пр. Ленина), фото Дмитрия Соколова.

Сны маленького мальчика сбылись, и мы можем сегодня видеть творения рук и ума уже ставшего взрослым Алексея Фёдоровича Кусакина.

«Итак, я пошёл по строительству. Отец был беспредельно рад, что его сын стал архитектором. Он всегда говорил, «кто и когда из нашего рода мог подумать, что придёт в мой дом счастье – Алексей будет архитектором и к тому же главным в городе!».

Портрет А.Ф.Кусакина в декабре 1948 года. Фото предоставлено Алиной Халецкой.

Алексей Федорович Кусакин – автор проектов застройки многих главных магистралей города Дзержинска (проспектов Ленина, Чкалова, Дзержинского), реконструкции площадей Дзержинского, Маяковского, а также проектов жилых зданий, административных, торговых, зрелищных сооружений, которые создали неповторимый архитектурный облик города, наполнили его духом торжественности и величия.

Портрет А.Ф.Кусакина в 1954 году. Фото предоставлено Алиной Халецкой.

На протяжении 18 лет Алексей Федорович был главным архитектором Дзержинска. В 1958 году он стал профессором кафедры архитектуры Горьковского строительного института, его назначали главным архитектором города Нижнего Новгорода. Алексей Кусакин пишет: «При моём активном участии в содружестве с московским коллективом Гипрогора был разработан проект «Генерального плана застройки города Горького». Большая работа была проделана по упорядочению застройки. Полностью была прекращена штучная застройка отдельными зданиями по всему городу. С 1960 года в Горьком строились пятиэтажные и девятиэтажные дома. Мной был разработан проект застройки площади Свободы, где выстроен первый 10 -этажный жилой дом с лифтом и проектные институты города. Создан проект застройки цирковой площади на Окской набережной. По совместительству вёл преподавательскую деятельность в строительном институте в должности профессора».

В 1959 году была рабочая командировка в США. Осталось много фотографий из этой поездки. На одной из них Алексей Федорович написал: «Встреча группы с арх. мистером Ван дер Рой, который демонстрировал авторские проекты. Обаятельный и содержательный мастер своего дела».

На этом автобиография Алексея Федоровича заканчивается, но не кончается жизнь мастера. Она осталась в его творениях: постройках, рисунках, скульптурах, изобретениях, книгах и статьях, в нашей человеческой памяти!

Могильный памятник А.Ф.Кусакина. Фото предоставлено Алиной Халецкой.

И напоследок хотелось бы особо выделить его слова: «Я больше всего ценю чутких людей, которые хотят создать или открыть что-то новое и не стремятся к власти. Мне нравятся бодрые и мужественные, смелые и терпимые люди, которые способны поставить себя в положение другого человека».

Публикация подготовлена при содействии Татьяны Грачевой

Настоящая публикация размещена на сайте Галины Филимоновой в рамках проекта «Белые пятна карты «мест памяти» Нижегородской области»

Как поддержать проект?