10 марта 2018 года

Когда и как исчезли чудские усадьбы

Поиски старинных карт села Чудь показали, что в середине XIX века в Чуди было несколько усадеб, от которых до наших дней не осталось и следа. К примеру, экономическое примечание к карте Менде, составленной знаменитым картографом задолго до отмены крепостного права, свидетельствует о том, что в этом селе «по обе стороны ручья безымянного» находились «два дома господских, деревянные, и при них сад нерегулярный, с плодовитыми деревьями».

Неизвестный художник. В усадьбе. 1814 год. Иллюстрация из книги «Дворянские усадьбы России», Москва, «Эксмо», 2009 год.

Когда и как они исчезли? Если ответить на эти вопросы «на автомате», то в гибели русских усадеб можно обвинить революцию 1917 года. Но всё гораздо сложнее: вихрь революции лишь завершил начатое ещё в 1861 году, когда был выпущен Манифест императора Александра II об отмене крепостного права, запустивший глобальное социальное изменение, которое коренным образом изменило жизнь огромной страны в целом и Чуди в частности.

В книге «Старые усадьбы» знаменитого искусствоведа и исследователя старинных усадеб – барона Николая Николаевича Врангеля (1880 – 1915) есть глава «Развал», где описывается произошедшее после 1861 года: «Освобождение крестьян было последним решающим моментом в гибели старой культуры и крепостного искусства. Естественно, что и приюты его – помещичьи усадьбы – скоро потеряли свой прежний смысл. Одно за другим гибли пригородные имения, но еще худшее делалось в глухих углах. Получив выкупные деньги, помещики быстро проматывали их либо в губернских городах, либо в Петербурге».

Барон Врангель пишет здесь о «выкупных деньгах», а раз помещики получали деньги, то должны быть и документы, сопровождающие выкуп. Их-то и удалось найти в Российском государственном историческом архиве в Санкт-Петербурге, где на берегу реки Оккервиль хранятся документы об исчезнувших чудских усадьбах, располагавшихся когда-то на берегах другой реки – Оки.

Российский государственный исторический архив в Санкт-Петербурге, фото Галины Филимоновой.

Благодаря исследованию истории села Чудь было выявлено множество неизвестных ранее документов, в том числе и о бывших владельцах Чуди, которые начали продавать свои имения в казну Российской империи после отмены крепостного права. Процесс выкупа государством имений растянулся на более длительный срок. Об этом и о многом другом говорят эти архивные документы, раскрывая ещё мало изученный пласт информации о мире русской усадьбы.

Согласно «Описанию помещичьих имений в 100 душ и свыше», до отмены крепостного права Чудь принадлежала Дмитрию Петровичу Засецкому. Благодаря этому опубликованному источнику имя помещика Засецкого по-прежнему знакомо жителям Чуди. Однако помимо Засецкого в 1861 году Чудью владели и другие помещики: Колобовы, Розенмейеры, Чертковы и Трубецкие. Первой из них процедуру продажи имения начала княгиня Софья Николаевна Трубецкая буквально через год после отмены крепостного права – в 1862 году. Её дело длилось 24 года, и было окончено лишь в 1886 году.

Из-за того, что имение Софье Николаевне досталось по наследству от отца – тайного советника Николая Михайловича Смирнова, княжне Трубецкой пришлось документально доказывать свое родство с ним и право на владение чудским имением.

Часть земли полусела Чуди – владения гвардии корнета Петра Петровича Смирнова в 1846 году. Документ ГАВО, фото Галины Филимоновой.

Рассматривая предоставленные документы, выкупная казна не торопилась выдавать помещице компенсацию из-за того, что на момент продажи имение Трубецкой было в залоге на сумму 28800 рублей. Поэтому из выкупной ссуды причиталось удержать недоимки, проценты и взыскания. По факту сделки с государством княжна Трубецкая фактически осталась и без имения в Чуди, и без денежных средств.

В 1871 году к продаже своих чудских имений казне приступили господа Розенмейер, в 1874-м – помещица Софья Ивановна Колобова, в 1877 году – дочь коллежского советника Софья Дмитриевна Черткова.

Каждое из этих 3 дел длилось меньше года: за это время выкупная казна проводила проверку состояние дел того или иного имения. Для получения денег от государства от помещиков требовалось заполнить «Журнал Владимирской губернии по крестьянским делам присутствия», предоставить уставные грамоты, доказывающие право на владение имением, его геодезическое описание с описанием границ, а также выкупной договор с крестьянами.

Далее чиновники выкупной казны отправляли запросы в Петербургскую и Московскую сохранные казны и проверяли, не заложены ли предлагаемые к выкупу имения. Как правило, они находились в залоге полностью или частично. В ходе таких проверок всплывали ранее неизвестные факты о том, как и на что закладывались помещичьи имения. Возьмем для примера дело о выкупе земельного надела у помещиков Розенмейер.

По уставной грамоте за семьей Розенмейер в Чуди числилось по 10 ревизии 70 душ крестьян и 6 дворовых. Выкуп касался 70 ревизских душ: по взаимному с госпожей Розенмейер соглашению крестьяне выкупали у помещицы усадебную оседлость (то есть свободу еще нужно было купить!) и усадебные угодья в 350 десятин земли. На эту сделку крестьяне получили ссуду от правительства в размере 6933 рублей 33 копеек сроком на 49 лет, начиная с 1 ноября 1871 года по 416 рублей в год с чудского общества. До выплаты ссуды правительству крестьяне считались временно-обязанными господам Розенмейер.

Однако господа Розенмейер – вдова генерал-майора Павла Ивановича Розенмейер Елизавета Ивановна и её дети Михаил, Александр, Екатерина и Марья получили далеко не полную сумму ссуды. Чиновники Министерства финансов выяснили, что в 1838 году подполковник Павел Иванович Розенмейер закладывал свое «имение, состоящее Владимирской губернии Муромской округи в селе Успенском, Чудь тож, 55 душ». На 34 года он получил «ссуду по 200 рублей на душу 11.000 рублей и на случаи выдачи копии с прописанного свидетельства для представления по оной причинных 55 душ каждую по 50 рублей к залогу по суконным, винным и соляным поставкам в сумме 2750 рублей, а всего считается под запрещением 55 душ по 250 рублей в сумме 13750 рублей».

После смерти полковника в 1864 году Санкт-Петербургская управа благочиния наложила запрет на «недвижимое имение, где бы какое не оказалось Розенмейер Елизаветы Ивановны, вдовы генерал-майора: за неплатежи кредиторам и поручителям – вдове надворного Советника Александре Алексеевне Бородиной и супруге полковника Александра Андреевича Беккера, коллежскому асессору Петру Антоновичу Лотоцкому и московскому 2-й гильдии купцу Василию Васильевичу Соловьеву».

Семье Розенмейер пришлось доказывать, что долги они вернули. Но вследствие того, что всплывали новые закладные, требовавшие разбирательств, было «наложено запрещение на землю крестьян-собственников села Успенского, Чудь тож, Владимирской губернии Муромского уезда в количестве 245 десятин, выкупленную ими у наследников – помещиков Михаила, Александры, Марьи Павловых, Елизаветы Ивановны Розенмейер и Екатерины Павловны Бранд». В итоге, выкупная казна приняла решение удержать из выкупной ссуды 1168 рублей 95 копеек и сняла запрещение, взыскав дополнительно 1 рубль 50 копеек.

Однако крестьяне не хотели числиться обязанными (пусть и временно) бывшим помещикам на протяжении еще 49 лет, пока они должны были выплачивать ссуду за землю и свободу перемещения. Поэтому они старались избавиться от этого статуса досрочно. Если в 1873 году социальный статус жителей Чуди прописывался как «временнообязанные крестьяне г. Трубецкой, г. Черткову, г. Засецкому, г. Розенмейеру, г. Колобовой», то уже в 1877 – 1878 годах нет никаких упоминаний об обязанностях господам Засецкому, Трубецкой, Колобовой, Розенмейеру и Черткову. Чудские люди откупились не за 49 лет, а за 3-4 года.

Вот что написано в «Клировой ведомости» 1877 – 1878 годов о прихожанах чудского храма:
«Крестьяне 1-го общества: 22 двора, 82 мужчин, 80 женщин.
Крестьяне 2-го общества: 28 дворов, 100 мужчин, 83 женщины.
Крестьяне 3-го общества: 26 дворов, 86 мужчин, 90 женщин.
Военных: – дворов, 89 мужчин, 171 женщина».

Крестьян того времени барон Врангель называет «деревенскими кулаками», которые «скупали имение за имением, вырубали сад за садом, перестраивали дома в фабрики. Мебель и предметы убранства просто продавали на слом. Обезумевшие помещики пустились в спекуляции, занялись устройством заводов канареек или разведением зайцев». При таком раскладе речь о сохранении наследия дореформенной усадебной эпохи не только не велась, но и всячески блокировалась как память о крепостном времени, которую хотели поскорее искоренить. Поэтому до наших дней и дошли лишь архивные документы, а не сами усадьбы в Чуди.

Материал подготовила Галина Филимонова

При содействии Руслана Филатова

Материал подготовлен в рамках исследования «Чудь: специальная экспедиция»

Материал со сканами архивных документов РГИА опубликован на сайте chud.su 12 марта 2018 года

Как поддержать проект?