Марина ИГНАТУШКО: «Архитектор, как самурай»
фрагмент публикации «Личная инициатива - нижегородский аспект»

- Почему, на ваш взгляд, стал возможен феномен нижегородской архитектурной школы?

- Это предположение 90-х, тогда казалось, что вроде бы мелькают и начинают складываться признаки школы. Но времени не хватило: лидера не стало, и сомнения окончательно улетучились уже несколько лет спустя – связующим звеном этой самой школы был именно он, Александр Харитонов. Остальные не хуже, не лучше. Но каждый – со своей дудкой, со своими нотами и оркестровым сопровождением. Все есть: талант, ум, честь и совесть, но – рассредоточены, не собраны общей целью, идеей, настроением или хотя бы местом. Предпосылки для школы у города имеются, хотя бы общая alma mater , но, к сожалению, и там кристаллизация – формальная. То радостное открытие мира и возможностей, что произошло в 90-е, вроде бы и не схлопнулось окончательно, но в 2000-е точно захлебнулось деньгами.

- Кто и как, по вашему мнению, определяет развитие современной нижегородской архитектуры сегодня?

- Если под развитием понимать некую трансформацию, то это определяет только рынок. Не считать же проект губернаторского дворца в Кремле вкладом в архитектуру! Это конъюнктура, услуга. Общий вектор не прочитывается. Есть отдельные желания и высказывания. Это было наглядно продемонстрировано в последнем «Рейтинге архитектуры» – за 2008-2009 годы. Все были уверены, что борьба за звание лучшей постройки идет между гигантами – «Лобачевский Плаза» и ЦМТ, но при этом самые высокие баллы присуждали небольшому офисному центру «Паровозик». И эксперты ставили на первое место семь разных зданий, в том числе и ЦМТ с «Лобачевским» и «Паровозиком»… Но рынок предполагает не только строительство «копилок»: банков, торгово-развлекательных центров, так называемого элитного жилья. В конце концов, встает вопрос об имидже компании, и архитекторы должны найти ответ, создавая более приветливые здания, когда появляется надежда еще не на общественные пространства, но хотя бы на какой-нибудь козырек от дождя для прохожего! В таких условиях невозможно угадать, что и какое в разных частях города однажды вылезет из-под земли. Я почти уверена, что сейчас уже никто не сможет спроектировать такое тактичное здание как «Дамба» (дворовый пристрой к зданию XIX века, отделяющий его от советской пятиэтажки) или как «Золотой дом» на углу Большой и Малой Покровской. Сегодня архитекторы вряд ли бы остановились на трех-четырех этажах, и нашлось бы немало аргументов обойти высотные регламенты.

- Можно ли говорить, что в данный момент нижегородская архитектура переживает спад? Что она больше не является «архитектурной столицей»?

- Нет, о спаде говорить нельзя. Просто в этом году большинство архитектурных бюро сидят без весомых заказов, к которым привыкли за последние годы. В 90-е харитоновские амбиции совпали по времени с устремлениями города. Сейчас город их подрастерял, а у других архитекторов таких больших амбиций не было, поэтому комплиментарный статус столицы давно померк, как затертый пиар-ход. Быть столицей – значит, влиять на умонастроения. И был период, когда нижегородская архитектура буквально повлияла на воображение зодчих в других провинциях России. Но сохранить влияние можно, имея внутреннюю свободу и уверенность, и это не сервисные услуги. Мне больше нравится сравнение с самураем, помогающим вельможе найти оптимальный путь…

- Что же мы все-таки имеем сегодня в Нижнем Новгороде – падение в унификацию и безликость или попытки вписаться в мировой процесс?

- Унификация неизбежна, если повсеместно внедряются универсальные, подходящие на все случаи жизни технологии. Однако нижегородцам даже в условиях тотальной безликости удается делать архитектуру, которая в общей массе качественно гораздо выше того, что наблюдается в других городах страны. Пока ты здесь – есть над чем позубоскалить. А посмотришь вокруг – у нас все-таки лучше! Если глядеть еще дальше – мировой процесс от нас пока далеко, потому что мы находимся на очень разных ступенях общественного развития.

- Интересно проследить изменение отношения нижегородской власти к нижегородской архитектуре.

- Губернатор Немцов ставил себе в заслугу невмешательство в архитектуру, доверие профессионалам. Сейчас все главные комментарии с градостроительных советов, как правило, транслируют мнение губернатора Шанцева или ближайших к нему чиновников. Конечно, не стоит умиляться 90-ми: время было другое, и экономика другая, интерес Немцова к градостроительству заметно оживился с появлением планов зонирования – ведь это уже разговор не о «стилях» и художественных красотах, а об использовании территории.

Как только в городе увидели экономический ресурс, появилось желание изобрести средства для его эксплуатации. Границы исторического центра сузились, на смену планам создания заповедного района пришли планы строительства микрорайонов с панельным жильем, как на окраинах Москвы. Для Стрелки – места слияния Оки и Волги – неведомо откуда всплывают проекты строительства Сити с небоскребами, игнорирующие тот факт, что территория эта имеет еще и символическую ценность, поэтому требует не подковерных сочинений, а честного открытого конкурса. Такой конкурс бы показал, в первую очередь, что город видит цели, тогда и проектирование становится реальным средством для их достижения. В реальности это не так, и почему-то никто по этому поводу не возражает, по другим поводам, впрочем, тоже. Например, когда власти задумали в небольшом парке Пушкина, уже потесненном аттракционами, спортивным комплексом и жильем, построить еще и оперный театр, у архитекторов не хватило аргументов профессионально объяснить, что хорошо это сделать невозможно. Намерение не поставлено под сомнение – театр в парке стал даже темой дипломного проектирования в вузе!

- Могли бы вы выделить тенденции, заложенные в нижегородской культуре в последнее десятилетие?

- Из приятных наблюдений – все самые яркие явления связаны исключительно с индивидуальной инициативой. Никакой коллективный разум, тем более заключенный в иерархическую структуру, ничего, кроме сборных солянок, выдать не способен. Там основной мотив – план-отчет, без различения плохого и хорошего, традиционного и экспериментального, пошлого и исповедального. Мы это видим на примере ТЮЗа: невозможно состыковать тот фонтан творчества, что выстраивали Кокорин и Золотарь, со сложившейся чиновничьей системой – им нужен не фонтан, а аквариум…Тем не менее, люди–фонтаны, люди–фейерверки еще есть, и их энергия периодически выплескивается.

- То есть в архитектуре, так же, как в других областях нижегородской культуры, сегодня процесс развивается не усилиями организованных институций, а общественными самоорганизующимися группами?

Вера Звездова

Материал опубликован в газете "Культура", 14, 15-21 апреля 2010 года

Перепечатка материалов - только с согласия Галины Филимоновой при соблюдении авторских прав.
Ссылка на источник обязательна.